Всё Про Жизнь

Она цеплялась за любовь, Как за последнюю надежду, Что омолаживает кровь И носит светлые одежды. Она цеплялась за любовь, Она счастливой быть хотела, Пусть не хозяйкой, пусть рабой Чужой души, чужого тела Она цеплялась за любовь Уже стареющей рукою. Любовь, надменно хмуря бровь, Китайский чай пила с другою. Да...дура ты, любовь! Не так живешь, не тех целуешь, - Тебя как чудо ждут, а ты Уже балованных балуешь! Ой, дура! Дура ты, любовь! Вот так умрешь, не зная Рая. И правда - умерла любовь, - Любовь ведь тоже умирает.

- Наташа, отец очень плох. Тебе придется уволиться с работы. Завтракающий Алексей, испытующе посмотрел на жену. Женщина кивнула и затеребила фартук. Конечно, кто присмотрит за стариком лучше, чем родные? Именно поэтому вопрос о сиделке вообще не стоял. Правда, Наташа думала, что до ухода с работы дело не дойдет. Но, раз Алеша так решил, не будет она цепляться за те гроши, что получает в библиотеке. - И вот еще, Наташа. Тебе придется к нему переехать. Сама понимаешь, работа у меня нервная. Больной в доме будет только раздражать. Наталья опустила голову. Она не понимала, как может раздражать собственный отец. Но, если Алеша говорит, что так будет лучше, возражать не станет. Наталья и Алексей б

ПОРЧЕНАЯ Еще при барине прежнем это было, при крепостном, значит, праве. Жил на деревне хлебопашец, Степаном звали. Чисто богатырь собой был, а доля нелегкая: вдовый был и бездетный. Жена как раз родами и померла. Погоревал Степан, да делать нечего, работа не ждет. Землица сама себя не вспашет, хлебушек сам себя не засеет. Работает Степан от зари до зари, а сам думает: - Эх, была бы в доме женушка! Она бы обо мне заботилась, и я бы в ней души не чаял. Пришел бы домой, а там и квасок на столе, и каша в чугунке, и хлебушек в печи. Детки бы встретили, помощнички. То-то ладно было бы! Одному, знамо, жить невесело. Ходит Степан за плугом, а на душе безрадостно. И дом у него крепкий, и хозяйств

Ушла супруга утром на работу, А я решил в порядок дом привесть. Я ванну драил до седьмого пота И моль ловил, забыв мужскую честь. Припёр из магазина семь авосек, Обед сварил и ужин заодно, Гулять сводил обеих наших мосек, Балкон заклеил и ещё окно. Бельё стирал, взбивая в клочья пену, Одежду чистил, словно пылесос, Помыл я потолки, полы и стены, И даже свой немытый нос. День пролетел, жена домой вернулась. Вокруг взглянула, и прильнула враз И муркая на ушко мне шепнула, Что хочет секса "тут же и сейчас!" Не самый глупый я, видать, на свете, нашёл я мигом нужные слова. И совершенно честно ей ответил: "Ты знаешь, разболелась голова..." Людмила Тен

СЧАСТЬЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ У Ивана умерла жена — Олюшка. В одночасье. Утром не встала завтрак подать. Он потихонечку сам собрал да на работу ушёл, а в обед, придя домой, увидел жену в той же позе на кровати, что и утром: руки под щекой лодочкой сложены, ноги подогнуты, и вроде спит, тихо да мирненько. Подошёл, потрогал, а она, матушка, окоченевшая. Так и рухнул мужик подле кровати, и выл, и рычал, как дворовый пёс. Потом пришли соседи, похороны, поминки, и нет его Олюшки, с которой двадцать лет отмыкали. Разно жили, больше хорошо, да и по-всякому бывало. А без неё тоска лютая. Вечером домой Иван плетётся, а дом на него пустыми зенками изумлённо глядит. Пока печь топит, скот управит, есть и расхоче